Касаюсь кнопки открытия, чуть подталкиваю крышку багажника вверх.

Так и есть — открыто.

Я не особо интересуюсь содержимым багажника Хмельницкой — честно, мне до лампочки, что там может быть. Ничего же интересного, так? Херня какая-нибудь. Если как у моей сестрицы Леночки — так там и сапоги запасные найдутся, и куртка, и обязательно пустая канистра из-под бензина. Наполнять её нам не велит особый женский боженька — «ну у меня же там за-а-амшевые сапоги, пропахнут же».

Именно поэтому я не хотел заглядывать к Ирине в багажник, предполагая, что там нет ничего, что могло бы заинтересовать мое внимание.

Ага, сейчас!

Я только на одну секунду опускаю глаза, перед тем как захлопнуть багажник, и тут же чуть не давлюсь воздухом. Меньше всего я ожидал увидеть на дне багажника именно это…

Там лежит кляп. Обычный такой черный сексшоповский кляп. Шарик, обтянутый кожей, на кожаном же ремне со стальными кнопками. Рядом с расстегнутой подозрительно объемной сумкой.

У меня складывается одно такое нехилое подозрение, что Хмельницкая решила поиметь мой шаблон по максимуму. Не церемонясь.

Кляп? У неё? То есть она не только не старая дева с сорока котами, но еще и из этих? Из извращенок? Я ж не маленький. Я же знаю о существовании и фетишистов, и садистов с мазохистами, и прочих… Кому скучно трахаться классическим образом.

Хо-хо!

Я зачем-то оглядываюсь, будто кому-то есть дело до того, что конкретно меня заинтересовало. Нет, никого нет, никто не подглядывает, и Хмельницкая не выскакивает из кустов, чтобы упасть на колени и умолять меня не продолжать досмотр.

Я ныряю ладонью в сумку — пальцы касаются гладкой кожи, задевают тугую шнуровку.

Та-а-ак, и что это у нас в «черном ящике», уважаемые знатоки?

Корсет. Кожаный, и настолько проституционный корсет, что стоит мне только представить его на Хмельницкой — и возвращается, казалось, уже сгинувшая на сегодня безвозвратно эрекция.

Черт возьми, я много видел блядского бельишка, но вот такого как-то не случалось…

Я запускаю руку в сумку еще раз. Как в мешок Деда Мороза ныряю, ей богу.

Какие-то кожаные полоски, сцепленные узкими металлическими кольцами, кошачья маска, ошейник на толстом кожаном ремне…

На дне болтается еще что-то, что-то плотно упакованное в отдельные пакеты, но это уже меня занимает меньше. Все самое главное я уже увидел.

И рассматриваю это все богатство сейчас с огромным удовольствием.

Странное дело, у меня вроде не день рожденья сегодня. И до нового года полгода еще.

Значит, госпожа главный бухгалтер предпочитает пожестче? Чтобы выгуливали на поводке, стегали по голой заднице ремнем и затыкали её стервозный рот кляпом? Я представляю. Я очень хорошо это представляю!

Одна проблема — теперь я хочу увидеть это воочию. Ирину — вот в этом. Во всем. На четвереньках. Шикарная же картинка рисуется!

Впрочем, сожалеть мне не о чем — я еще все это увижу. С таким-то козырем, как её так тщательно оберегаемая тайна, в руках, я точно не упущу возможности загнать Хмельницкую в угол. Она не посмеет отказать мне снова!

Боже, я в тебя, конечно, не верю, но спасибо.

Лучшего подарка ты мне подарить просто не мог.

Глава 9. Ирия

Ключи от машины ожидают меня в почтовом ящике.

Умница, Верещагин, осознал, что откупиться от угона тачки тебе будет дорого, а может и не получится вовсе. Особенно — если я кое-кого попрошу посодействовать. А я собиралась. Еще вчера созванивалась с кем нужно, мы договаривались о встрече сегодня.

Ну, что ж, не придется напрягать занятого человека на то, чтобы прижать к ногтю одного мудака.

Радуюсь возвращению я не долго.

Мое настроение портится, как только я нахожу моего мерина брошенным на самом краю домашней парковки. Прижатым к краю настолько плотно, что вообще непонятно, как выпарковываться, не распрощавшись с боковым зеркалом.

Залезать в машину мне приходится с правой стороны — я не хочу проскальзывать между двумя пыльными тачками, жалко костюм.

Впрочем, до водительского кресла я не добираюсь. Так и останавливаюсь, опустив колено на пассажирское, нырнув в машину наполовину.

Какой-то приторной дрянью пропах весь салон. Настолько мерзкой, что на меня тут же накатывает тошнота. Так, и какая сучка в нашей конторе пользуется настолько вонючими духами? Знакомый запах! И ведь не выветрился же.

Я придирчиво обследую салон. Несколько волосков, длинных, тёмных, прилипло к коже задних сидений. И царапины. Царапины на коже… От чьих-то блядских когтей.

Боже, я кастрирую эту сволочь…

У него что, бабки на гостиницу закончились? У самого дома кровать сгорела? Или обязательно было нагадить именно в моей тачке?

Мудозвон. Почему не умею проклинать? Я бы ему импотенцию обеспечила посмертную.

Я вызываю такси.

В свою машину я не сяду, пока не проветрится салон. Если я сейчас поеду общественным транспортом — я и туфли угроблю, и ноги свои, и какого-нибудь урода, который покажется мне похожим на Верещагина.

Ну, невозможно же вот этот плевок стереть с лица.

Он явно не очень ценит свою кобелиную жизнь.

Я с большим трудом пережила воскресенье, едва-едва подготовила себя к тому, что мне надо будет отработать две недели и как-то не угробить чертова гендиректора.

И тут еще это…

И снова кроет мир алым туманом. Господи, как же хочется сделать кому-нибудь больно… Очень больно…

Вообще-то не кому-нибудь случайному — только Антону Верещагину, но это вне правил. И уже осознание этого заставляет мой мозг кипеть еще сильнее, и вот уже от невыносимого жара кровавой жажды у меня почти горит кожа.

Нужно сосредоточиться на дыхании, нужно отстраниться, нужно успокоиться…

Нет, это невыносимо. Я не вытяну так еще сутки до вторника.

Я набираю администратора клуба.

— Доброго утра, Ирия, — хороший голос у Сережи. И мальчик он красивый, сладкий, да и саб из него ничего, жаль только приватизирован хозяйкой клуба. Я б иначе прибрала бы его к своим жадным лапкам. Увы. Опоздала. Клювом щелкать меньше надо.

— Свяжитесь с Пейном, скажите, что я готова встретиться с ним сегодня, если за мной пришлют машину. Уровень ситуации — черный. Инициатива для встречи — моя. Счет готовить не надо.

Я только надеюсь, что Проша свободен сегодня вечером. Есть, конечно, еще пара запасных вариантов, но только Проша опытен настолько, что… Хотя, чего я вру? У него вообще-то разворот плеч, задница и затылок очень похожи на Верещагина.

В этом дело. Я буду пороть его, а представлять известно кого. Ну, а что делать, если оригинал мне недоступен?

У нас с Прошей свои сигналы прописаны в договоре. Черный — это адский уровень жажды. Режим «чрезвычайной ситуации», когда доминанта кроет так, что совершенно невозможно терпеть. Призыв на войну с моей внутренней жестокой, голодной тварью.

Но, разумеется — он может отказаться и не приехать. В этом случае — мне перезвонят в течении дня. И возможно, мне придется удовольствоваться свободным клубным сабом, готовым подставить спину.

— А ваш номер как же? — непонимающе переспрашивает Сережа.

Ох, Тома, Тома, чем он тебя взял? Балбес ведь. Хотя и красивый, конечно, согласна. Это многое компенсирует. Но не все же.

— Мой номер скомпрометирован, — огрызаюсь я раздраженно, — ты же знаешь наш с ним договор, Серж. На его прямой номер я в рабочее время не звоню. И вообще не звоню.

— Простите, Ирия, — тут же виновато откликается Сережа, — разумеется, мы дадим знать Пэйну о вашей просьбе и подготовим номер. Девайсы приготовить?

Да вот еще не хватало клубным общаком пользоваться. Для Проши — у меня личный комплект. Элитный клиент все-таки.

— Я привезу свои, — на этом наш разговор заканчивается.

Я шагаю в сторону машины, открываю багажник, наблюдаю бардак, неаккуратно брошенный корсет, ошейник, маску и сумку — мою спортивную сумку, в которой я перевожу подготовленный набор девайсов — я вижу расстегнутой.